МОЙ ЛЮБИМЫЙ

Этот игрушечный городок — сейчас ещё более сказочный, чем обычно, ибо видишь его сквозь запотевшие от маски очки, — этот городок делает осень такой домашней, уютной и тихо сулящей какое-то робкое чудо, какой делала её моя бабушка. Счастливый, редкий день, когда обыденность исчезает — и жизнь словно промыта даром твоего свежего, внезапно возникшего проницания, — несмотря на запотевшие очки.

И потому — что-то новое вижу я в жителях городка. Все в масках. Это, а также некоторые особенности торговли, каких не существовало раньше, как ни странно, словно объединяют тех, кто ещё недавно были друг для друга просто движущимися объектами. Вот молочник, Маaртен, вылез из длинной, как кишка, лавки — и торгует волшебными своими сырами прямо у входа: здесь лучше аэрация. Вот сапожник, Йохан, расширил свежими досками свой пахнущий кожей прилавок, чтобы увеличить дистанцию. Вот зеленщик, Виллем, уснастил полки разноцветными флаконами с дезинфицирующими зельями для рук. И, поскольку все лавчонки маленькие, то посетители, не более трёх-четырёх, в масках, стоят на крошечной улочке, какая была здесь и век назад, и два века назад, и все четыре, — сразу после изгнания испанцев она уже была здесь, такая же, — посетители стоят на улочке и что-то вижу я в их лицах новое… Словно бы объединяющее…

Я вспоминаю… Да, вот это выражение я видела в фильме Этторе Сколы, «Бал». Эпизод — сразу после войны… Голод… Девушка жадно поедает спагетти… Пар от горячей кастрюли… Парень отдаёт ей часть своей порции… Их глаза. Её — смущённые, робкие. Его — любящие, сострадающие.

Грешно сказать… Грешно, но скажу: мне хочется стоять с ними, неожиданно мне родными, в очереди за бесплатным гороховым супом. И чтобы пар изо ртов. И красноватые руки. И улыбки домашние. И глаза.

И я понимаю, что люблю мой городок. Сердце моё разрывается. Я хочу окончить свои дни в Ингерманландии. То есть хочу, чтобы дверь входа и выхода совпали. В то же время — я хочу жить в Украине и говорить на моём любимом украинском. Я мечтаю жить в Англии и говорить на английском, потому что я очень люблю английский. Я хочу жить в Финляндии и молчать, а только слушать хор хвойного леса.

И при этом я понимаю, что буду смертельно скучать по этому крошечному, соразмерному мне городку, какой странно перекликается с моим детством. И, если у моей души останется память, она будет тосковать по голландцам — этим фантастическим землянам, — с их тихим, таким естественным стоицизмом, с покоряющей сердце скромностью, с этой отважной здравостью ума и надёжностью, с их абсолютно несгибаемым чувством достоинства — и словно с генетической, баснословной потребностью в постоянном труде, о чём мне читала, в волшебных сказках, моя бабушка.Эх, кто бы видел, как работает голландец!

***
© Марина Палей